Взято отсюда

выдержки из рукописных дневников Сергея Магнитского



И все приехали в Лондон?

Все теперь здесь живут.

Отказался один Сергей Магнитский. Ему тогда было тридцать шесть лет, то

есть он представитель другого поколения. Он сказал: «Сейчас не тридцать

седьмой год. Я ничего дурного не сделал, я знаю закон, никаких оснований

для моего ареста не существует». И еще он сказал потрясающую вещь: «Эта

история уже не про Hermitage, это история о России. Эти люди ограбили

мою страну, и я с этим мириться не могу». Мы несколько раз пытались его

уговорить уехать. В октябре 2008 года Сергей дал показания, связанные с

деятельностью Кузнецова. 24 ноября трое прямых подчиненных Кузнецова

пришли к нему домой в восемь утра и на глазах у его жены и двоих

маленьких детей перевернули квартиру вверх дном, а Сергея увели на

Петровку, 38, где его заключили под стражу. Затем на него начали давить,

чтобы он отказался от своих показаний и подписал признание в том, что

сам похитил двести тридцать миллионов.

Связи никакой не было, но нам известно то, что произошло с Сергеем, в

мельчайших подробностях, потому что все время, пока он находился в

заключении, Сергей писал жалобы – в связи с каждым нарушением закона. За

358 дней он написал 450 жалоб. У нас они все есть. Это современный

«Архипелаг ГУЛАГ». Мы знаем, кто что делал каждый день. Как его

поместили в камеру с восемью заключенными и четырьмя кроватями. Как его

поместили в камеру без отопления и без оконного стекла, в Москве, в

декабре. Как его поместили в камеру без унитаза, а просто с «очком» в

полу, из которого отходы выходили наверх и заливали пол. Как ему

отказали в чистой питьевой воде. Как ему сутками не давали пищи. Как он

похудел на двадцать килограммов, у него появились сильные боли в животе и

ему поставили диагноз «панкреатит и камни в желчном пузыре». Как ему

пообещали операцию в Матросской Тишине, а за неделю до операции опять

предложили подписать ложное признание. Он отказался, и его перевезли в

Бутырку. Как в Бутырке он сделал двадцать обращений за медицинской

помощью и не получил ее. 16 ноября он был уже в критическом состоянии, и

его наконец перевезли обратно в Матросскую Тишину, в больницу, но там

вместо лечения на него надели смирительную рубашку, приковали к койке,

поместили в одиночную камеру и оставили там на один час тринадцать

минут, пока он не умер в возрасте тридцати семи лет.